Глава 2

  

  Сипайский легион состоял из двух тысяч пехотинцев, тысячи стрелков, конной тысячи и специальных подразделений - отряда баллист, походного лазарета, обозников и ещё кучи всякого народа, которого также было под тысячу. Конечно, были и особенности - например, в дронском легионе было две конных тысячи и всего одна пехотная, а в легионе человекопсов вообще не было ни конницы, ни стрелков. Командовал легионом, естественно, легат, у которого было два помощника и несколько адъютантов.

  Тысяча делилась на сотни, причём сотники не были равны между собой. Командир первой сотни был главнее командира второй, а тот, в свою очередь - главнее последующих. Офицеров так и называли: 1-й сотник, 2-й сотник, 10-й сотник. Если из тысячи выделяли, например, в разведку боем, две-три сотни, то таким отрядом командовал тот сотник, номер которого был меньше. В первую сотню вообще обычно отбирали самых лучших воинов, оттуда и продвинуться по службе было легче всего, а командир первой сотни фактически становился заместителем тысячника. Остальные сотни при смене командиров переименовывали, в порядке повышения в звании офицеров, а 1-ю - никогда.

  Примерно также делилась власть и внутри сотни между десятниками.

  Артуровой сотне присвоили 5-й номер, но пока это ничего не значило, так как окончательно номера должны были распределить после окончания учёбы. Тысячником был Джон Смит, угольно-чёрный сипай со шрамом на правой щеке, происходивший из американских негров, переселившихся в Сахару после превращения её из пустыни в житницу Европы; командирами 1-й и 2-й сотен также были негры.

  Сначала ростовчане посмеивались над шоканьем и манерами украинцев, но потом, немного узнав их историю, зауважали. К Рокину на пополнение направляли в основном ребят, пробиравшихся в Ростов из Донбасса, а таких было немало. Так что вскоре его сотню так и называли - украинской, несмотря на то, что половина хлопцев была по национальности русскими.

  На первых порах новоиспечённых сипаев не особо нагружали - пожалуй, главным их занятием стало патрулирование города. Обычно отправлялось по пять человек от каждого десятка, иногда под началом офицера, а иногда старшим назначался кто-нибудь из солдат. Артур тоже пару раз присоединялся к разъездам, для того, чтобы познакомиться с городом, да и просто чтобы развеять скуку. Его поразило большое количество пьяных на улицах - раньше, до восстания, пауки держали производство и продажу спиртного под жёстким контролем, и такого явления, как алкоголизм, не было в принципе. Теперь, после освобождения, уже никто не запрещал любителям напиваться до зелёных чертей, бузить в парках и валяться под лавочками, пуская пузыри. Резко возросло количество краж, хотя на разбои преступники пока не решались.

  Однако примерно через месяц к патрульной службе прибавилось обучение. Всю осень и зиму новобранцев усиленно тренировали - выездка, марши, атака сомкнутым строем, разворот лавой, сабельный бой, даже джигитовка. Конечно, украинцы в чём-то уступали казакам, с детства не вылазившим из сёдел, но они были сплочённее и злее донцев. Многие из новобранцев, по примеру артуровых товарищей, нашили на рубашки на левой стороне груди сердце и принесли клятву, так что к весне половина сотни была членами ордена.

  В марте всем выдали полный комплект оружия. Тысяча считалась легкоконной, поэтому вооружение состояло из кольчуги, сабли, открытого шлема, древесилового щита и пики. Офицерам вместо сабель выдали дронские палаши. Шлемы также различались - у рядовых они были круглыми, наподобие римских, у десятников - с шипом на макушке, а у сотников на шипе ещё полагалась голубая лента.

  

  Рядовой 7-й конной сотни 1-го Донского легиона, Роман Глухов, получил увольнение на два дня. Он сильно изменился за последнее время - казарменная жизнь содрала с него всё детско-юношеское, лицо стало жестче, тело жилистее, а кожа обветрилась и потемнела. Даже Наташа стала относиться к нему немного по-другому, и пару раз ему удалось поцеловаться с ней по-настоящему, в губы. Когда он шёл по улице, прохожие косились на него, те, что постарше - с недоверием и осуждением, молодые парни - с некоторой завистью, а девушки (по крайней мере, ему так казалось) - с игривым вниманием.

  В этот день Длинный решил, что хватит, нужно действовать и брать быка за рога. Он взял с собой бутылку дорогого вина, коробку не менее дорогих конфет, и отправился на Пушкинскую. Предмет его вожделений была дома, она только выглянула и сказала:

  - Сейчас выйду.

  Но он остановил её.

  - Давай сегодня у тебя посидим. Я вот... взял с собой.

  Девушка внимательно посмотрела на него, ничего не сказав, и качнула головой, приглашая внутрь. Когда Глухов поднимался на крыльцо, его сердце тяжело бухало в груди, а руки вспотели, так что он даже испугался, что выронит бутылку.

  В маленькой гостиной Наташа усадила его за стол с белой скатертью, достала бокалы, вазочку с печеньем, а потом принесла из кухни кувшин с компотом.

  - Это, если мне вина не захочется, - пояснила она, искоса наблюдая за Роминой реакцией. Тот с трудом сохранил невозмутимость.

  Вывернув пробку штопором, Глухов разлил вино по бокалам в строгом соответствии с этикетом - сначала немного себе, чтобы крошки от пробки не попали в чужой бокал, потом Наташе и снова себе.

  - Я хочу выпить, - начал он говорить. - За исполнение желаний. Понимаешь, вот есть этот день, и то, что в нём происходит. Нужно прожить его и ничего не упустить, потому что потом будут другие дни, и другие события, но именно этого уже не будет. Никогда.

  Наташа улыбнулась, они звякнули стеклом о стекло. Рома не спеша выпил до дна, а когда поставил бокал на стол, увидел, что девушка отпила едва четверть налитого. Они немного поговорили ни о чём, но разговор явно не клеился, хотя Наташа и пыталась его поддерживать, а её щёки слегка порозовели. Тогда Рома налил себе ещё, и обновил ей. Прошло около получаса, бутылка опустела, причём выпил её практически всю Глухов, Наташа даже перелила ему половину своего бокала, не обращая внимания на слабые протесты. Когда пить стало нечего, беседа совсем заглохла.

  - Да, мало я взял вина, - проговорил Длинный, проведя ладонью по своей горящей щеке.

  - Нормально, в самый раз, - возразила Наташа. Она казалась сейчас такой домашне-уютной, такой доступной.

  Рома встал и подошёл к ней, опершись локтем на спинку её стула; он вдохнул запах её волос, и комната поплыла перед глазами. Или это просто вино дало о себе знать? Так бывает, когда сидишь и пьёшь, и вроде бы голова ясная, но стоит встать из-за стола - и сразу понимаешь, что опьянел. Он наклонился ниже, пытаясь поцеловать девушку в щёку, но та отстранилась. Тогда Длинный одной рукой обнял её за плечи, а другой схватил за подбородок и повернул лицом к себе. Наташа вскочила, оттолкнув его, и проговорила:

   - Тебе лучше уйти.

  Глухов пробормотал что-то невразумительное, снова приближаясь к девушке, но та быстро прошла по комнате к выходу, распахнула входную дверь и выжидательно посмотрела него. Рома прошёл мимо Наташи, тяжело дыша, потому что горло у него перехватывало; он остановился на крыльце, на одну ступеньку ниже девушки. Та еле заметно улыбалась, но дверь пока не закрывала. Тогда Длинный рванулся к ней, чтобы прижать её к себе, но Наташа среагировала быстрее - она толкнула его рукой в грудь, не слишком сильно, но от неожиданности он скатился с крыльца, смешно размахивая руками, чтобы не упасть, и всё же распластался на тротуаре.

  Дружный гогот раздался над незадачливым любовником. Подняв глаза, он увидел конный патруль, и по вышитым на левой стороне рубах сердцам узнал украинцев из 5-й сотни.

  - Шо, отбрила тебя девка? - ухмыляясь, но всё же с некоторым сочувствием в голосе спросил десятник. Глухов, не отвечая, поднялся на ноги и принялся отряхиваться. Тогда украинец продолжил:

  - Ты не в самоволке часом?

  Рома поспешно зашарил по карманам, извлёк увольнительную и протянул всаднику. Сергей (а это был он) пробежал глазами по бумажке и вернул её.

  - Ну, давай, Казанова, не робей, - и патруль тронулся дальше по улице, оставив Длинного в покое.

  

  Наконец тысячник назначил последние учения, что-то типа выпускных экзаменов. Сам Тхе Мколо, генерал-губернатор Ростова, прибыл посмотреть, что из себя представляют эти белые солдаты.

  На окраине города выбрали обширное поле, с возвышающимся посреди него курганом. Чёрные офицеры расположились на возвышении, спешившись и рассевшись на расстеленных попонах. Они с интересом обозревали суетящихся внизу воинов, переговариваясь между собой и иногда указывая друг другу на что-нибудь особо примечательное.

  Сотни тем временем выстроились перед курганом отдельными квадратами, и начали по очереди производить манёвры.

  - Первая сотня, шагом! - командовал командир, и отряд, как один человек, трогался с места.

  - Вторая и третья, лавой, вперёд! - и два квадрата синхронно срывались с места, сливаясь в общий строй и разворачиваясь в атаке.

  Негры довольно цокали языками, поздравляли Джона Смита, так что тот сидел с улыбкой до ушей. Ещё бы, совсем недавно он был восьмым сотником, а теперь, когда так активно формировались новые легионы, перед ним открывались широкие перспективы.

  Последним был запланирован показательный сабельный бой, разумеется, на деревянных шашках. Тысячу разделили на два отряда; первый и второй сотники, весь вечер перед этим разрабатывавшие тактику, чтобы посрамить конкурента, спешно объясняли, кто что делает (Смит запретил им заранее делиться планами с подчинёнными, и даже сотни по отрядам распределил в последний момент).

  Украинцы оказались в отряде первого сотника. Тот выдвинул три сотни в первую линию, а две, в том числе и артурову, расположил во второй линии по флангам. Видимо, он надеялся связать противника перед фронтом, чтобы затем охватить его с двух сторон. Но второй сотник тоже был опытным офицером, и у него также хранился туз в рукаве. Когда отряды столкнулись, оказалось, что он собрал три сотни на правом крыле, а в центре и на левом поставил по одной. Отряд из первой линии, располагавшийся перед украинцами, одним ударом был рассеян, и те оказались одни перед атакующей лавой, охватывающей их полукольцом.

  - В каре! - приказал Рокин, и отряд перестроился, заняв круговую оборону. Три сотни налетели со всех сторон, с гиканьем наскакивая на хлопцев, осыпая их весьма чувствительными ударами. Но те только плотнее смыкали ряды. Будь они менее упёртыми, уже бы разбежались, ведь это был не настоящий бой. Получая синяки и шишки, украинцы не оставались в долгу, так что пара атакующих даже вылетела из седла, поймав удачный выпад. Когда все другие сотни их отряда сдались, каре упорно продолжало отбиваться, пока тысячник не крикнул с кургана:

  - Отставить! Разобраться по сотням! Сотники, ко мне!

  Артур с трудом взобрался на холм, потирая ушибленную ногу и ощупывая синяки на плечах. Его коллеги уже выстроились перед Смитом, два негра немного впереди строя - один довольный, другой насупившийся.

  Тхе Мколо что-то сказал Джону по-английски, и тысячник, повернувшись к своим офицерам, объявил:

  - Наша тысяча признана готовой, и сейчас я назначу вам новые номера. Все вы старались, кое-кто меня очень порадовал, но всегда есть лучшие. Артур!

  Рокин шагнул вперёд, стараясь держаться прямее - всё тело ныло от ссадин.

  - Мои земляки уходят на повышение - они станут тысячниками в других легионах. Так что ты становишься первым сотником. Поздравляю.

  Задохнувшийся от радости, Рокин с трудом проговорил положенное 'рад стараться, господин тысячник!'.

  

  Императора Земли вместе с семьёй последнее время содержали в Варшавском дворце под почётной охраной. Польско-Балканского и Мексиканского королей поселили где-то в других местах, и, не смотря на просьбы Императора, не допускали к нему. Старому Администратору было скучно, хотя к его услугам было всё, чего бы он ни пожелал, кроме, разумеется, свободы и связи с внешним миром.

  Однако как-то погожим весенним днём размеренное времяпровождение низложенного правителя было наконец прервано, когда негр-начальник конвоя доложил ему о прибытии лорда Фреалона.

  В большом зале, из-за своих размеров кажущемся полупустым, Император встретил сородича, стоя спиной к окну, так, чтобы тому было плохо видно выражение его лица.

  - Приветствую ваше императорское величество! - не то с сарказмом, не то всерьёз проговорил вошедший на языке Администраторов. - Благодарю за аудиенцию.

  - А я что, мог вам отказать в приёме?

  Фреалон мотнул крупной головой, выражая сожаление.

  - Полноте вам, я вовсе не получаю удовольствия от того, что вынужден держать под замком представителей своей расы. К тому же у меня новости. Прибыл посланник от моих друзей в метрополии, - лорд щёлкнул конечностью, призывая ждавшего за дверью молодого Администратора, и продолжал. - Думаю, мы с Вами вскоре сможем сотрудничать.

  Император удивлённо блеснул фасеточными глазами и возразил:

  - Надеетесь, что мятеж, который вы устроили на Ааде и на Земле, сойдёт вам с рук?

  - Так просто, конечно, не сойдёт. Однако моя партия, похоже, выигрывает выборы. Вот, посмотрите запись последнего заседания, её привёз посланник.

  Фреалон поставил на стол кристалл, и над столешницей развернулось объёмное изображение. Старый Администратор просмотрел запись, иногда возмущённо прищёлкивая, и воззрился на своего оппонента.

  - И что теперь? - вопросил он.

  - Теперь мне самому придётся постепенно расхлёбывать кашу, которую я заварил, - ничуть не смущаясь, ответил лорд. - Хотя, доложу я вам, это не так-то просто, уж очень я постарался, раздувая пожар революции. Но всё реально. Прежде всего нужно раздавить Варшаву, потому что здесь сосредоточены самые боеспособные и самые верные мне части. Затем по возможности изолировать все остальные очаги. Уничтожить их все нам не хватит сил, до присылки войск из метрополии нужно просто не давать заразе распространяться, и она начнёт переваривать сама себя.

  - Не думаю, что население будет легко упокоить после таких событий. И что делать с бывшими бандитами? Придётся провести поголовное вакцинирование.

  - Вы, видимо, не совсем точно представляете себе, какой эффект оказывает вакцина, - спокойно ответил Фреалон. - Прежде всего она подавляет инициативу и стремление к лидерству. Полностью устранить агрессию невозможно, потому что она - часть интеллекта, без неё разумные виды не стали бы разумными. То есть даже вакцинированный человек, если ему не оставить другого выхода, или же поставить в определённые условия, будет готов сражаться и убивать. Поэтому придётся прибегнуть ещё к стиранию памяти и переселениям. И даже после всех этих мероприятий придётся оставить на планете дополнительный контингент.

  - Так что, подкрепления прибудут раньше, чем я думал? - недоумённо проговорил Император. Он был готов поверить, что хитрый лорд заранее всё предвидел и к Земле уже летят транспорты, набитые сипаями.

  - Да нет, к сожалению. Год уже прошёл, курьерам лететь ещё месяцев шесть, и потом полтора года на дорогу из метрополии сюда. Раньше никак. Мои друзья знали, куда я собирался направиться. Их посланец разминулся с земным где-то на полпути.

  - Я хочу, чтобы меня освободили как можно скорее, - потребовал правитель Земли. Раз вы теперь на нашей стороне, это будет первым актом доброй воли.

  - Боюсь, повстанцы не выпустят вас, да и на меня упадёт подозрение. Лучше давайте наладим связь с королями, и я объясню им, что нужно делать, чтобы как можно быстрее разобраться с поляками.

  

  По вечерней улице, освещённой масляными фонарями, друзья подошли к их любимому кафе. Бывая в увольнении, они всегда собирались здесь.

  Нынче они пришли сюда втроём - Артур, Сергей и Наум. Кузнецов с Ваней были в патруле, но повышения Рокина нельзя было не отпраздновать. Друзья заняли уютный столик в уголке, застеленный зелёной скатертью; подошедший официант спросил:

  - Что будете кушать? У нас сегодня утка, - он знал, что эти ребята редко заказывают спиртное, но в этот раз ошибся.

  - Сегодня мы будем кушать коньяк, - заявил Сергей авторитетно. - Ну, и утку, разумеется!

  Через полчаса, ополовинив бутылку, хлопцы яростно спорили.

  - Бесполезно! - вещал Наум. - Негры не пустят нас командовать тысячами.

  - Как ты себе это представляешь? - возражал сотник. - Они сформировали только в Ростове три легиона, один в Таганроге, ещё один, я слышал, набирают в Шахтах. У них не хватит людей. Да и не будут они раздёргивать старую гвардию, пока новые войска не наберутся опыта. Вот попомнишь мои слова.

  Сергей, слушающий их вполуха, тем временем поглядывал на соседний столик, где сидели две симпатичные девушки.

  - Слушайте, вы тут можете препираться, а я пошёл знакомиться, - наконец не выдержал он.

  Рокин с Алексеевым разом замолчали и стали смотреть, как Балахов встал, сначала подошёл к стойке бара, взял там бутылку вина и только потом направился к девушкам.

  - Во, правильно, обходной манёвр! - похвалил его эволюции Наум.

  Сергей был мастер болтать. Минут через пять он махнул рукой друзьям, чтобы те перебирались к нему. Улыбающиеся, они прихватили с собой коньяк; но, когда Рокин уселся рядом с блондинкой, той, что повыше, у него что-то перевернулось в груди - это была девчонка из Первомайки. Она не узнала его и чуть насмешливым тоном представилась:

  - Наташа.

  Рокин даже забыл назвать своё имя. Сергей сам их порекомендовал:

  - Наум, второй десятник. А это наш командир.

  Пока хлопцы о чём-то шутили, Артур исподтишка наблюдал за Наташей. Та тоже с интересом поглядывала на него. В конце концов он не выдержал:

  - Ты давно в Ростове? У тебя же здесь дядька, верно?

  Улыбка медленно сползла с её губ.

  - Господи, Артур... - только и проговорила она. - Так вас же всех похоронили уже.

  - Так-таки и похоронили? - ухмыльнувшись, переспросил он. Девушка смешалась.

  - Ну, в посёлке уверены, что все, кроме Шурика Яковенко, погибли.

  - Шурик жив? - в свою очередь изумился Рокин. - Я же сам видел, как его рубили.

  - Он долго лечился. Его твой дядька выхаживал, - теперь Наташа как-то странно смотрела на него, видимо, что-то хотела сказать и не решалась.

  - Как мои родители? Как... Оля?

  - Родители очень переживают, - ответила она. - Я передам с дядькой письмо, если хочешь. Он через пару дней собирается в Донбасс. А Оля уехала.

  Рука у Артура вздрогнула.

  - Куда уехала?

  - В Славянск. Родители отправили её в училище. Будет там жить у тёти. Ты письмо писать будешь?

  - Да, да, конечно, - быстро согласился он.

  Официант поделился пером и бумагой. Нужно было обязательно сообщить, что Женя тоже жив; про то, что они теперь солдаты, Рокин упоминать не стал.

  Когда кафе уже закрывалось, Наташа попросила проводить её домой. Артур пошёл с ней под руку; она шла, положив ладонь ему на локоть и чуть касаясь его ноги тёплым бедром. Её волосы пахли духами, а платье подчёркивало красивую грудь и изящную фигуру. Всю дорогу они разговаривали; она рассказывала ему свои планы на будущее, а он что-то говорил о себе. Когда они подошли к её дому, Наташа не стала отпускать его руку, и Рокин, почти не отдавая себе отчёта в том, что делает, поцеловал её в губы. Она тут же отстранилась, но потом сама обняла его и тоже поцеловала. Через ткань одежды он почувствовал, как стучит её сердце.

  Потом она сделала шаг к двери. На миг задумавшись и будто что-то решив, она вдруг повернулась к нему с проговорила:

  - Я снимаю здесь квартиру. Письмо твоё дяде завтра утром отнесу.

  Значит, она жила здесь одна. Артур посмотрел ей в глаза, но потом перевёл взгляд выше и сказал:

   - Мне пора.

  Девушка махнула рукой и скрылась за дверью. Сотник ещё постоял перед домом, запрокинув голову, глотая сырой ночной воздух, наполненный пряным запахом тополиных серёжек. Потом резко развернулся и зашагал прочь.

  

  Рома сидел на лавочке немного в отдалении и наблюдал всю эту сцену. Он не рассмотрел лица парня, но заметил, что тот был в форме, да к тому же с нашивкой сотника на рукаве. Сначала Глухов порывался встать и подойти к не замечающей ничего вокруг парочке, но силы почему-то оставили его, а тело одеревенело. Только голос, он запомнил голос офицера - высокий баритон, проглоченные окончания слов, и то же донбасское 'шо', что и у Наташи. Но это был явно не тот украинец, который проверял у него увольнительную - тот был десятником, и говорил с хрипотцой.

  Офицер давно ушёл, а Рома стоял и смотрел на Наташины окна, пока в них не погас свет. Только после этого он развернулся и зашагал к казармам; ему вовсе не хотелось плакать, только около губ залегла жёсткая складка, а глаза стали колючими и злыми.

  

  Тиалон Кемпаст выступал из Торезской крепи с полутысячей, чтобы влиться в сборный корпус, нацелившийся на Новошахтинск. Все силы империи были брошены на Польшу, так что на подавление других очагов восстания, как нарывы, расползавшихся от захваченных космопортов, приходилось бросать местные гарнизоны.

  Корпус должен был возглавить сам герцог Халба. По плану, ударом на Новошахтинск и далее на Шахты от Ростова отсекалась северная группировка повстанцев, сосредоточившаяся в Каменск-Шахтинске. В кругу таких же, как Тиалон, офицеров тысячник не раз высказывался, что разумнее было бы сразу атаковать Ростов-на-Дону, а не лезть в окружение, ведь на самом деле не были точно известны силы противника. Время работает на чёрных сипаев, их ряды с каждым днём пополняются. В глубине же души Кемпаст радовался, что теперь не нужно гоняться по полям и посадкам за ускользающей тенью, враг повернулся к нему лицом и уже не уйдёт от честного боя. За прошедшие месяцы он сумел извести три банды. Но его так и не наградили - на смену разгромленным шайкам приходили новые, ещё более дерзкие и многочисленные, и так продолжалось до бесконечности. А теперь тысячник твёрдо знал, что прославится.

  

  Самарское - самый северный оплот краснодарских уруков. Три легиона подходили к нему в полдень, в самое пекло. Войско вёл сам Ли-Лонгве, специально ради компании на Кубани прибывший из Варшавы с подкреплениями. Один чёрный легион, в котором, правда, среди негров мелькали и поляки, шёл в сопровождении 1-го Донского и 2-го Таганрогского, где негры были только тысячниками и легатами.

  Артур ехал в голове своей сотни, вместе с Сергеем и Ваней. Изредка они поглядывали в небо, где на недосягаемой для баллист высоте кружила гигантская стрекоза с наблюдателем на спине.

  - Говорят, они жрут уйму мяса, килограмм пятьдесят в день, - вытирая пот, струящийся из-под шлема, сказал Балахов. - Поэтому их так мало. Очень трудно содержать.

  - Да, нам бы не поздоровилось, появись здесь хотя бы триста таких птичек, - заметил Рокин.

  - Я как-то был в патруле, - негромко проговорил Раков. - Видел одну дохлую, её негры сбили прямо над парком. Не знаю, почему лётчик так низко её погнал... Так вот, туловище у неё размером - как две лошади, если рядом поставить. Хвост длинной метров шесть, а крылья каждое такой же длины, как хвост.

  - Ага, голову, я помню, потом по Садовой возили на телеге, - подтвердил Сергей.

  В это время где-то впереди раздались крики и лязг оружия. Вскоре показался Джон Смит, которого перед самым походом повысили до легата. Он приказал конным сотням сойти с дороги и построиться на поле.

  Это было поле маслицы - из широких сочных листьев, похожих на лопухи, давили масло. Сейчас стебли были по колено лошадям.

  Тысяча выстроилась в прямоугольник на открытом пространстве. Слева от неё разворачивали строй пехотинцы с лучниками, справа же никого не было, только отдалённая лесополоса закрывала обзор. Новый негр-тысячник разъезжал перед строем, кивая отдающим честь солдатам.

  Артур стоял в средних рядах. Вот в дальнем конце поля из-за деревьев стали появляться какие-то всадники и сбиваться в кучу.

  - Ино! - прокатилось по войскам.

  Враги всё прибывали. Их командиры отделились от толпы, стараясь придать ей подобие строя. В конце концов инопланетян набралось несколько сотен, но они всё никак не могли построиться.

  - Пики наизготовку! - крикнул чёрный офицер. Над рядами качнулись древки, и перед отрядом засверкали длинные наконечники.

  - Чего мы ждём? - горячо шепнул Сергей. В тот же миг горнист протрубил атаку.

  Конница двинулась с глухим топотом, почти без криков, оставляя за собой полосу растоптанных растений. Уруки, так и не сумевшие создать правильный строй, тоже поскакали вперёд. За мгновение до столкновения Артур поразился разнообразию их вооружения и флагов - здесь, наверное, были все виды мечей, копий, алебард, щитов и доспехов, а стяги - всех цветов радуги. 'Это же помещичьи дружины!' - мелькнуло у него в голове.

  Донцы дружно врезались во вражескую массу. Передние инопланетяне были сразу выбиты из сёдел; настало время сабель. Артур убрал пику за спину и потянул из ножен дронский палаш. Люди охватили уруков полукругом - бой растянулся в линию. 'Ох, не надо было этого делать, ведь наша сила - правильный строй', - снова подумал Рокин. Но потом все мысли из головы пропали, он увидел, что его вынесло в первый ряд. Уродливый урук пару раз ткнул его копьём в щит, Артур в ответ рубанул его палашом, но промахнулся. Где-то впереди заиграла труба. Сотник схватился ещё с одним противником - тот размахивал длинным изогнутым клинком. Они рубились с минуту, так и не задев друг друга, а потом ино начали беспорядочно отступать. Труба звала и звала их, Артур услышал крики 'Ура!' впереди справа. Урука с саблей кто-то рубанул сбоку, затем чья-то пика сбросила его на землю. Рокин пришпорил коня - бегство инопланетян стало неудержимым.

  Когда конь вынес его за лесополосу на следующее поле, он понял причину переполоха во вражеских рядах: им в спину наступала конная тысяча чёрного легиона. Ино всё-таки удалось не попасть в клещи, но лишь благодаря быстроте породистых коней и большим потерям.

  После боя к ним подъехал легат. Джон Смит хорошо запомнил украинскую сотню и теперь покровительствовал её командиру.

  - Отлично, - дружески похлопал он по плечу вытянувшегося по стойке смирно Артура. - Уруки решили прощупать нас. Это был только передовой отряд. Они надеялись застать нас на марше, но мы прикрыли фланги белой конницей, а чёрную конницу пустили в обход.

  - Хорошо мы их потрепали? - осторожно спросил сотник.

  - О да! - улыбнулся негр. - Насчитали сотни две трупов. У тебя потери есть?

  - Только двое легкораненых, господин легат! - доложил Рокин.

  - Молодцы, - ещё раз похвалил солдат Смит. А потом добавил, посерьёзнев:

  - Но вы смотрите, завтра будет настоящее дело. Ино отступили и южнее соединились со своей пехотой. Думаю, завтра они дадут нам решающее сражение.