Глава 3

  

  Алый легион проходил через Первомайку. Это казалось сном - знакомые улицы, сейчас засыпанные прелыми листьями, щербатый асфальт, древний рыжий террикон вдали. Люди настороженно выглядывали из домов, молодёжь кричала и приветствовала повстанцев, некоторые девушки кидали в строй гвоздики.

  - Смотрите, а это никак Артур! - воскликнула одна девушка.

  - Точно, это сын Рокиных, - узнал его кто-то из старшего поколения. - А вон и ещё наши!

  Командор ехал на гнедом коне в середине отряда, между 1-й тысячей и стрелками. Его алый плащ был длиннее, чем у солдат, и свисал почти до шпор. Из оружия при нём был только дронский палаш, по обычаю ино висевший на поясе вогнутой стороной лезвия вперёд. Правой рукой Рокин правил конём, а левая бессильно лежала на луке седла. Небольшой ветерок развевал его отросшие волосы, за которыми ему некогда было ухаживать. Позади него ехала небольшая свита, в том числе в ней были и дядя с Женей.

  Полтора года назад из этого городка уходили никому не известные четыре парня, вбившие себе в головы дурацкую идею стать благородными рыцарями. Теперь они возвращаются сюда опять, правда, один только в мыслях друзей, а другой покалеченным, но возвращаются победителями. Почему тогда командор внезапно побледнел и свернул в сторону, в переулок, где из всех ухабов торчат куски угольной породы?

  Артур свернул в свой родной переулок. Кое-кто из свиты хотел было последовать за ним, но Женя их удержал. Миновав четыре двора, Рокин въехал на улицу, где вдоль заборов росли карликовые вишни с аккуратно побеленными стволами. Он остановился, но не торопился спешиваться.

  Слева от него был его родной дом из серого кирпича, на высоком фундаменте, с покрытой железом крышей. Справа - из крашенного древесила, белый с синими углами дом Оли.

  Артур спрыгнул с коня. Его ноги вдруг стали ватными, и он покачнулся. Неожиданно сзади на него будто налетел ураган - это сестра, заметив его из окна, выскочила из калитки и бросилась к нему на шею.

  - Светка, привет, Светка, - смеясь, сказал Артур.

  - Мы думали, что ты умер, - сквозь слёзы прошептала девушка. Она казалась такой повзрослевшей по сравнению с той, прежней, какой он видел её в последний раз. - Пока не получили письмо. А потом опять - ни слуху, ни духу. Пойдём скорей к родителям.

  - Подожди, - он осторожно отстранился. - Оля не дома?

  Сестра странно посмотрела на него, и ответила:

  - Она не возвращалась из Славянска с тех пор.

  - Я зайду к ним, - сказал Артур. - Вот, заведи пока коня во двор.

  Он повернулся и решительно направился к Олиному дому, хотя какое-то нехорошее предчувствие всё же беспокоило его.

  - Хозяева! - крикнул он, постучав кулаком по штакетнику. Светка всё не уходила, придерживая мотающего головой коня. - Эге-гей, ау! - и Рокин нетерпеливо толкнул калитку. Та открылась внутрь, а с высокого крыльца уже спускалась Олина мать, красивая высокая женщина с курчавящимися тёмными волосами.

  - Здравствуй, Артур, - она не улыбалась, а глаза её были настороженными. - Оля здесь больше не живёт.

  - Но она же... приезжает иногда? - голос Рокина сорвался, и он закашлялся, чтобы скрыть это.

  - Последнее время стало опасно путешествовать, - женщина грустно посмотрела на командора. - Отец недавно сам навещал её.

  Рокин неопределённо махнул рукой, будто она сказала что-то несущественное.

  - Я доберусь и до Славянска, - несколько самоуверенно заявил он. - Дайте мне её адрес.

  Но женщина отрицательно покачала головой.

  - Что такое? - пробурчал Рокин.

  - Не надо её искать. Она попросила, чтобы я передала тебе... Чтобы ты забыл про неё. Она выходит замуж.

  С этими словами Олина мать развернулась и пошла к дому, а Артур стоял, будто громом поражённый.

   - Ты идёшь? - окликнула его сестра.

  Но по переулку уже скакали вездесущие адъютанты.

  - Командор, тебя ищет Дева! - доносились их крики.

  Рокин забрал у сестры поводья и легко вспрыгнул в седло. Его губы были плотно сжаты, глаза сузились, по щекам ходили желваки.

  - Я должен вернуться к войскам, - бросил он растерянной Светке и ударил скакуна шпорами по бокам.

  

  На соседней улице в это же время Рома прощался с Наташей. Они обнимались, и Длинный чувствовал через одежду её грудь. Он не хотел отпускать девушку. А она не хотела отпускать его.

  - Ты вернёшься за мной? - еле слышно говорила она ему на ухо, и он отвечал:

  - Да, конечно вернусь. Я заберу тебя в Ростов, мы поженимся, и будем жить у меня. Как только закончится война.

  Неожиданно Наташа всхлипнула, и он, забеспокоившись, погладил её по плечу.

  - Знаешь, я так благодарна тебе. Но теперь всё будет хорошо, я уверена. Только береги там себя.

  Внезапно из-за заборов ближайшего квартала раздался топот, и на дорогу вылетела небольшая кавалькада. Передний всадник резко осадил коня, и животное взвилось на дыбы, так что человек чуть не вылетел из седла. Влюблённые отпрянули друг от друга, а Длинный загородил девушку собой. Но Рокин, спрыгнув на землю, вообще не обратил на него внимания. Он почти закричал:

  - Наташа! Это ты!

  Длинный с силой сжал зубы, руки его сами собой начали искать оружие. Его тут же оттеснили люди из свиты, а Артур почти набросился на девушку, в забытьи хватая её за локти и заглядывая в глаза.

  - Как удачно! Наташа! У тебя должен быть адрес. Дай мне адрес Оли в Славянске. У тебя точно должен быть адрес. Вы же переписывались с ней, я уверен. Мне нужен адрес.

  - Подожди, подожди, - стараясь отстраниться от него, забормотала девушка. - Сейчас, дай бумагу и перо, я напишу.

  - Бумагу! - тотчас приказал Артур, отступив на шаг и протягивая назад руку. Кто-то из его спутников вложил ему в ладонь письменные принадлежности. Наташа кое-как накарябала на белом клочке две строки, и командор буквально вырвал его у неё из рук, а потом, вскочив на коня и даже не прощаясь, умчался, увлекая за собой остальных.

  - Что это было? - Рома с Наташей посмотрели друг на друга, а потом вдруг начали смеяться. Они хохотали до слёз, почти до икоты. Действительно, это внезапное явление и странное поведение вождя повстанцев выглядело комично, да к тому же эмоциональное напряжение требовало выхода, пусть даже и в таком полуистеричном смехе.

  - Он всегда такой безумный был, этот ваш Артур? - спросил, отсмеявшись и вытирая выступившие на глазах слёзы, Длинный.

  - Такой же наш, как и ваш. Да нет, мне он всегда спокойным казался, - Наташа вдруг стала задумчивой. - Да ну его, - она внезапно махнула рукой.

  Рома знал, о чём она подумала. И про себя добавил ещё одну зарубку на память, к прочим оскорблениям, за которые нужно отомстить.

  

  Пасмурным утром молодой адъютант Тиалона с воплями вбежал в комнату, где тысячник в эту ночь спал.

  - Господин тысячник, повстанцы почти под городом! - гаркнул он на ухо ещё не вполне проснувшемуся Кемпасту. - Приказ герцога - выступаем немедля!

  С этого момента и до наступления сумерек, когда его потрёпанная тысяча уходила вместе с разбитой армией на север, реальность казалась дрону продолжением его кошмарного сна.

  Армия ино едва успела выйти из города и построиться в боевые порядки, когда с юга, сквозь сетку дождя, показались густые массы людей - два легиона чёрных сипаев и один белый легион. Это северная группировка Ли-Лонгве нанесла удар из Новошахтинска через Антрацит на Красный Луч, чтобы поддержать наступление войск Девы. Удар действительно получился чувствительным.

  Ино построились следующим образом: левый фланг, прикрытый пауками, составили синекожие - в первой линии, - и человекопсы - во второй. Дронская пехота с улукаями выстроилась в центре, а конница с карлео и уруками - на правом фланге. Кроме того, позади правого фланга возвышался курган, где и расположил свою ставку герцог. На склонах этого кургана он поставил свой резерв - три тысячи дронской кавалерии. Этот курган, да ещё небольшие возвышенности слева, занятые пауками, были единственными твёрдыми участками почвы. Остальное войско стояло на перепаханных полях, утонув по колена в грязи. Вскоре холодный дождь, с каждой минутой усиливающийся, перешёл в сплошной ливень, окончательно превратив поле боя в болото, по которому медленно передвигались солдаты, а кавалерия утопала до стремян.

  Тиалон наблюдал начало битвы с кургана. Первое, что он заметил - это приближающиеся растянутые линии человеческой пехоты. Халба отдал приказ, и чудовищные скакуны карлео, поддержанные тяжёлой урукской кавалерией, пошли в атаку. Гигантские кузнечики ползли по грязи, как черви, осыпаемые арбалетными стрелами, а люди тем временем перестраивались, пропуская вперёд баллисты. Их передавали вперёд на руках, прямо через строй, потому что протащить их через пахоту было нереально. Хлопки выстрелов и рёв раненых карлео сотрясли воздух, но большая часть монстров всё же добралась до фаланги (стрелки тем временем отступили за строй). Огненные языки, извергаемые из горловых мешков кузнечиков, облизывали щиты и опаляли сипаям брови, удары гигантских лап разбивали ряды копейщиков. Спустя пару минут на фалангу обрушились уруки, слегка прореженные арбалетчиками. Теперь уже началась настоящая свалка. Кое-где сотня или две сипаев ещё сохраняли строй, и тогда ёж из копий медленно продвигался вперёд, отбрасывая встающих на дыбы, опрокидывающихся в грязь всадников; в других местах схватка превратилась в мешанину железа и тел; в третьих несколько всадников дрались с группками пехотинцев.

  Эта атака уруков была самым страшным моментом в битве. Вскоре схлестнулись центр и левый фланг - по всему полю прошёл как бы единый вздох из неясного гула голосов, лязга металла и воплей. Довольно скоро сипаи опрокинули синекожих; у них на пути встали человекопсы - они опрокинули и человекопсов. Чёрная конница на правом фланге выбралась на возвышенности, занятые пауками, и искрошила их в капусту - остатки едва успели спастись в ближайшей лесополосе. Сипаи не стали их там преследовать, а развернулись и атаковали тыл инопланетной армии.

  Герцог не видел со своего кургана, что происходило на левом фланге, он даже не видел, как мужественно сражался центр, отбив две атаки белого легиона. Сплошная стена дождя полностью скрыла от него панораму битвы. Лишь когда на правом фланге вторая линия наступающих негров, поддержанная конницей, смела последних карлео и уруков, а затем отбросила дронскую конницу, мрачный герцог бросил в бой свой последний резерв. Тиалон поскакал по раскисшей почве к своей тысяче; обернувшись, он увидел, как залп баллист накрыл вершину кургана. Тяжёлый дротик пригвоздил герцога Халба к земле вместе с конём.

  Атака трёх тысяч дронов, в числе которых был и Тиалон, оказалась довольно удачной, но это уже ничего не решало. Им удалось разбить человеческую конницу и немного потеснить фалангу, но окружённые улукаи уже погибали в грязи, а сами дроны поспешно отступили, теряя коней, ломающих ноги в непролазном болоте. Раненые тонули в жиже, захлёбываясь, а противников нельзя было отличить друг от друга - они с ног до головы были покрыты коркой чернозёма, и едва передвигались под продолжающими падать с неба потоками воды.

  Разбитые войска ино бежали в Луганск. Сипаи заняли Красный Луч, и потом два дня разыскивали раненых и хоронили мёртвых. У края поля, на котором произошло сражение, лежал большой валун. Около него вырыли огромную могилу, и свалили туда все трупы, а на самом камне местный мастер высек: 'Здесь погребены 2358 человек и 6578 инопланетян'

  

  В этот же день армия Девы взяла штурмом и разрушила Торезскую крепь. После этого Саша разделила своё войско, отправив Рокина с гвардейским легионом в глубокий рейд на север, а сама с таганрожцами и донцами направилась на Донецк. К обеим армиям постоянно присоединялись банды, гулявшие по Донбассу, так что повстанцы не только возместили потери, но и сформировали новый, 1-й донбасский, легион, а Артур помимо гвардейцев вёл на север две тысячи украинских пехотинцев, стрелков и копейщиков - основу будущего 2-го донбасского. Пользуясь случаем, Артур продвигал своих друзей, так что Женя Кузнецов возглавил одну из алых фаланг, а Шурик Яковенко, получивший прозвище 'Правша', стал командиром украинских стрелков.

  - Нам следует задуматься, зачем Дева удалила от себя всю верхушку Ордена, -

  ворчал Сергей. Действительно, все старые соратники ушли с северным отрядом. Но Рокина это не беспокоило - он спешил в Славянск. В его кармане под кольчугой лежала скомканная бумажка с Олиным адресом.

  Командор и не собирался делить власть с Сашей. Он был прежде всего воином, и был даже рад, что лидерство перешло в чужие руки. Рокин видел своё предназначение в образе меча, направляемого Алой Девой, но не мог предать свою команду и пустить всё на самотёк, поэтому Орден по-прежнему был его вотчиной, и он ревностно оберегал своих сторонников от влияния Сашиной партии. В качестве наблюдателя при её ставке остался Василий Петрович, обещавший как можно чаще сообщать через вестовых, что происходит в основной армии.

  Василий Терещенко, легат таганрожцев, оставшийся в хороших отношениях и с Сашей, и с Артуром, стал как бы мостиком между двумя группировками. Он предложил Глухову перейти к нему в легион сотником, и Длинный с радостью согласился.

  Рома был теперь ценным информатором негритянской разведки. Хотя он и редко общался с самим легатом, но его бывший десятник, ставший теперь тысячником и очень доверявший своему давнишнему спасителю, любил в тесном кругу покритиковать командование, так что Рома был в курсе почти всех наступательных планов Девы, а иногда до него доходили и отголоски разногласий среди верхушки ордена. Также он всегда точно знал ситуацию в своём легионе - каковы были потери, на сколько дней оставалось провизии, сколько лошадей пало в обозе - всё это простодушный тысячник рассказывал ему без всякого понуждения, в дружеских беседах, жалуясь на неурядицы со снабжением или хваля первого сотника за умелый манёвр во время боя, сберёгший солдатские жизни. Длинный старательно всё это запоминал, а затем при случае пересказывал Андрею Гладилину.

  Однажды Гладилин пришёл на встречу с перевязанной рукой, и Длинный спросил его:

  - А что будет, если тебя убьют в бою? Есть ещё люди синих в армии, кроме тебя?

  Тот, либо под впечатлением от свежей раны, либо потому, что Глухов уже прошёл некую проверку на правдивость передаваемых сведений, даже ответил:

  - Есть ещё пара человек. Я работаю с информаторами и связными, информаторы же друг друга вообще не знают. Это нужно для того, чтобы в случае провала одного человека не раскрыли всю сеть целиком. Но сейчас ситуация изменилась. Кое-кто из наших действительно погиб, да и сеть разделилась, ведь Алый легион пошёл отдельно. Впрочем, там у нас мало людей, потому что гвардейцы в своей массе фанатики.

  - А.. ты? Ради чего ты шпионишь? - спросил тогда Рома в лоб. Андрей нахмурился, но ответил:

  - Я же не спрашиваю, зачем ты этим занимаешься? Впрочем, изволь, скажу. У нас вся надежда на сипаев, а хохлы раскалывают повстанческие силы. Мне не всё, конечно, нравится из происходящего в Ростове, но нам нужно сплотиться, а не действовать кто во что горазд.

  - А как далеко можно зайти, чтобы предотвратить раскол? Например... убийство?

  Гладилин внимательно посмотрел на Длинного, будто читая его мысли. Потом медленно проговорил:

  - Надеюсь, до этого не дойдёт. Одно дело - резать ино, и совсем другое - убить человека. А ты бы решился?

  - Смотря какого конкретно человека, - уклончиво сказал Глухов.

  

  После 8-го октября наступили чёрные дни для ино на Донецком кряже. В середине месяца сипаи взяли Луганск, и остатки разбитых инопланетян бежали в Старобельск - здесь герцог Лораа, властитель Луганской области, собирал всех оставшихся в живых. Вскоре войска Девы вступили в Макеевку, а затем и в Донецк. Чуть позже три легиона Ли-Лонгве, квартировавшие в Таганроге (два белых и один чёрный) внезапной атакой овладели Мариуполем. Большинство городов сдавались без боя; гарнизоны и полиция либо отступили, либо уже были истреблены партизанами.

  Алому легиону повезло меньше. Его путь пролегал по районам, ещё не затронутым восстанием, и чем дальше на север, тем тяжелее им давался каждый город. Енакиево, Горловка, Дзержинск, Константиновка, Краматорск - почти всегда на улицах вспыхивали ожесточённые схватки, нередко приходилось выбивать отряды ино, забаррикадировавшиеся в зданиях. Но, не смотря на все трудности, в том числе и на ужасную погоду, в середине октября, в полдень, Алый легион вступил в Славянск.

  Артур с четырьмя адъютантами молча ехал по улицам освобождённого города. Здесь, на севере Донецкой области, царила уже глубокая осень. Дождь лил и лил, сбивая с деревьев уже не рыжие, а гнилые листья, и останки этих листьев кони размазывали копытами по тротуарам и мостовым. Он всю неделю гнал людей вперёд, сам, как бешенный, бросался в атаки, а теперь, когда до заветного дома оставалось два-три квартала, ему почему-то не хотелось спешить. Ему хотелось подольше наслаждаться этим странным щемящим чувством, которое вот-вот должно было закончиться.

  Улица состояла из дворов с маленькими одноэтажными домами. Адъютанты остановились за три двора до дома Олиных родственников, и Артур сам подъехал к нему, став так, чтобы из окон его не было видно.

  - Оля! - позвал он, не слезая с седла.

  Дверь в доме хлопнула. Артур спешился, и, подтягивая подпругу, услышал, как за его спиной отворилась калитка. Он медленно обернулся: девушка молча стояла перед ним.

  За эти полтора года, что они не виделись, в жизни обоих произошли огромные перемены. Они смотрели друг на друга, и в них оживали прошлые чувства, отделённые, казалось, веками разлуки, и наваливалось такое приятно-горьковатое состояние, грудь распирало, как от сдерживаемых рыданий, и всё это казалось наваждением, готовым вот-вот рассыпаться осколками этого осеннего дня, обнажив тот, давнишний, июньский.

  Так они стояли долго. Потом, наконец, Артур решился, и от звука его голоса вдруг пробудились другие звуки, замершие на эти мгновения - плеск дождя, всхрапывание лошадей.

  - Как ты? - спросил Рокин.

  - Ничего, - ответила она. И потом, как-то криво и застенчиво улыбаясь, добавила:

  - Я замуж выхожу в ноябре.

  У Артура внезапно потемнело в глазах, но потом всё быстро прошло, и он спокойно сказал:

  - Кто он?

  Оля не успела ответить, потому что калитка открылась ещё раз, и вышедший из неё высокий русоволосый парень обнял девушку за плечи.

  - Добрый вечер, - проговорил он, настороженно глядя на Артура, на его кольчугу и заляпанный грязью алый плащ.

  Рокин вдруг разозлился.

  - Как тебя зовут? - бросил он парню.

  - Егор, - нехотя ответил тот.

  - А фамилия?

  - Солдатов.

  - Оля, сказал Рокин уже девушке. - Я забираю его в армию. Посмотрим, что он из себя представляет. А потом пусть приезжает и берёт тебя. Хей! - крикнул он адъютантам, не слушая удивлённых и возмущённых восклицаний вцепившейся друг в друга парочки.

  Хлопцы тотчас же подскакали.

  - Берите его, - указал Артур на Егора. Тот был слишком ошеломлён, чтобы как-то сопротивляться. Один из воинов посадил его перед собой на седло.

  - Прости, Оля, - сказал на прощание Рокин и пришпорил коня.

  Солдатова определили рядовым в украинскую фалангу.