Глава 2

  

  На одном из кораблей, приземлившихся в Харькове, на Землю прибыли Администраторы-воины. Их было немного - всего около двух сотен, но каждый из них стоил тысячи обычных солдат.

  Сорок из них были военными консультантами, призванными навести порядок в деморализованной армии инопланетян. Одетые в ярко-жёлтые одежды, с ритуальными шпагами в раззолоченных ножнах, они фактически подчинили себе всех прочих инопланетных генералов. Шестьдесят техников обслуживали десять турелей на гусеничных платформах - это были трёхствольные плазмомёты, стреляющие примерно на километр струями газообразного металла. И, наконец, оставшаяся сотня была элитными пехотинцами - 'тенями', вооружёнными лазерными ружьями. Их оружие было не слишком дальнобойным, зато обладало удивительной режущей силой. Кроме того, воины были одеты в специальные маскировочные плащи, делавшие их полупрозрачными, так что вместо достаточно крупного существа был виден только сгусток сероватого тумана.

  Высадившись на планету, спецгруппа первым делом занялась несколькими ударившимися в анархию герцогами, которые, пользуясь развалом управления, набивали себе карманы. Приструнив мародёров, военспецы организовали операцию по ликвидации движения 'Мёртвая Земля' - радикальной организации, ставившей своей целью полное уничтожение людей везде, где была возможность до них дотянуться. В кратчайшие сроки организация была разгромлена, а самые фанатичные её члены - казнены.

  Когда в пограничных районах наконец установился относительный порядок, 'спасатели' занялись планированием вторжения на охваченные восстанием земли. Главной целью была избрана повстанческая область Ли-Лонгве, занимавшая, кроме бывшего Ростовского майората, северные территории Краснодарского края, северное Ставрополье, а также Донецкий кряж. Это была единственная из захваченных в своё время сипаями территорий, где имелось подобие государства. Остальные повстанческие генерал-губернаторства в разных частях Земли за эти несколько лет погрузились в хаос и анархию, частью обезлюдели, частью вернулись под контроль герцогов. Нужно было нанести согласованные мощные удары, чтобы разом покончить с опухолью на юге России, а значит, и вообще с восстанием.

  План был таков:

  - с запада идёт группировка из 30 тысяч ино, 60 теней и 6-ти установок. Направление удара - Донецк, потом Ростов.

  - с юго-востока, из Дагестана, наступают на Ставрополь, а затем на Краснодар 80 тысяч инопланетян.

  - и наконец с северо-востока через Волгоград на Ростов идут 40 тысяч ино, 40 теней и 4 установки.

  Три корпуса орденской армии располагались в Донецке, Славянске и Луганске. Таким образом, донецкий корпус, которым командовал Правша, оказывался на острие одного из главных ударов, и оперативно поддержать его могли только гвардейцы из Первомайки. Славянский же и Луганский корпуса в случае успеха инопланетян оставались отрезанными от легионов Ли-Лонгве.

  Выступление армий ино было назначено на 20-е июня.

  

  Барон Кроунзе Савой, приглашённый 'на беседу' к двум Администраторам, робел, но старался не показывать виду, и по привычке корчил из себя закалённого вояку. Когда его попросили рассказать об обстоятельствах штурма Донецка в позапрошлом году, он, сначала негромко, а затем всё больше увлекаясь и входя в раж, начал повествовать о том, как вдребезги разбил повстанцев сначала в Славянске, затем в Донецке, и как даже потом хотел идти на Ростов. Только ранняя зима и жадность на подкрепления короля Западной России помешала ему в тот же год победоносно кончить кампанию.

  Администраторы в пышных жёлто-золотых одеждах понимающе кивали, но почему-то всё время старались перевести разговор на Донецк, особенности местности вокруг него, а также на излюбленные тактические приёмы людей. В конце концов, выудив из него те сведения, которые были им нужны, они начали перешёптываться между собой, почти не обращая внимания на красноречие дрона. Затем один из них, видимо, устав от словоизлияний барона, произнёс своим странным скребущим голосом:

  - Вижу, вы знатный герой. У нас есть отличная работа для таких, как вы. Мы сейчас готовим десантный легион... Идея в том, что на стрекозах в тыл противника забрасывается кристалл, и уже с его помощью осуществляется наводка космолёта, набитого войсками. Вуаля! Противник получает удар в спину.

  Хотя Кроунзе и не умел читать по жестам Администраторов их эмоции, он мог поклясться, что эти двое посмеиваются над ним. Однако ему ничего не оставалось, как только воскликнуть:

  - Счастлив служить Императору и Совету!

  Он всё ещё мешкал и не уходил. Администраторы молча смотрели на него. Решившись, он всё же задал вопрос, вертевшийся на языке в течение всего разговора:

  - Вы не можете сказать, какая судьба постигла мятежного сенатора, заварившего всю эту кашу?

  Инопланетяне переглянулись.

  - Будьте уверены, его постигла достойная кара. Вы можете идти, - нетерпеливо проговорил Администратор.

  Когда за хвастливым дроном закрылась дверь, он обратился к своему сородичу на родном языке:

  - Они до сих пор не научились отличать нас одного от другого.

  Второй Администратор, кивнув, ответил:

  - Точно. Кстати, Лорд Фреалон, правда ли, что расисты внесли проект закона о привилегированных колониях - планеты для Администраторов, без доступа низших.

  Его собеседник недоверчиво мотнул огромной головой.

  - Видите ли, мой юный друг, идея с колониями - утопия. Никто не согласится, все привыкли быть господами. Ладно, пора на покой - на этой планете такие длинные сутки...

  

  Получив первые известия о движении ино на Донецк, командор сразу понял намерения противника и опасность, грозившую северным корпусам. Приказав Шурику во что бы то ни стало удерживать город, он в то же время решил нанести контрудар Славянским корпусом во фланг и тыл наступающим. Генерал этого корпуса был толковым командиром, так что можно было надеяться, что он не подведёт. Луганскому корпусу Артур дал указание, оставив один легион на северной границе, двигаться на юг, к Первомайке. Сам же он вместе с Кузнецовым и Балаховым принялся готовить к походу гвардию. Он не слишком спешил, так как отлично помнил, чем закончилась для ино попытка овладеть Донецком в прошлый раз. По его расчётам, можно было спокойно дождаться подхода Луганских войск, и лишь затем идти к Донецку.

  Пару дней спустя после прихода тревожных вестей он устроил смотр Алому легиону, выстроив его на площади в центре Первомайки.

  Теплый летний ветер покачивал плюмажи кавалеристов, острия копий блестели на солнце над фалангами. Свои красные щиты пехотинцы опирали на землю у левой ноги, а у драгунов щиты были чуть меньшего размера, и они в строю обычно вешали их на спину. Стрелки, придерживая мушкеты за приклад, клали их стволы на правое плечо.

  Рокин не спеша ехал вдоль строя, здороваясь со знакомыми офицерами и солдатами. Сегодня он наконец понял, как его тяготили управленческие заботы, и ловил себя на мысли, что даже рад сбросить с себя это ярмо. Теперь он снова был в своей стихии, он собирался пойти и заняться настоящим делом, к тому же с ним были его соратники, его братья по Ордену Льва и Сердца. Когда он выехал на середину площади, войска дружно закричали Ура!

  Среди приветственных кликов, в окружении возбуждённой толпы, он не сразу заметил запылённого конника, мчащегося во весь опор по главной улице. Когда всадник наконец прорвался к нему, на самую середину площади, крики толпы и солдат постепенно смолкли, и все взгляды устремились на измученного человека, еле сидевшего на покачивающейся от усталости лошади.

  - Донецк сдали, - едва слышно пробормотал всадник, но его шёпот пронёсся над людьми, как грохот камнепада.

  

  Офицер, принёсший страшную весть, был адъютантом Шурика Яковенко. Артур с Сергеем отвезли его в дом к родителям Рокина, и, не дав несчастному даже перевести дух, принялись расспрашивать, дотошно докапываясь до самых мелких деталей. Впрочем, он и сам был рад выговориться.

  - Первый легион встретил ино на границе. В нескольких стычках мы их легко опрокидывали, но они всё прибывали, и генерал приказал отступить к Донецку. Мы собирались устроить им там горячий приём... Вышло иначе. Сами-то ино ничего не стоят. Вся их орда искрошилась бы об наши укрепления. Если бы не тени и не машины, метающие огненную струю.

  - Ты видел их вблизи?

  - Если бы я видел их вблизи, я бы с вами уже не разговаривал. Но я хорошо рассмотрел эти машины в подзорную трубу. Установка представляет из себя движущуюся платформу с небольшой вращающейся кабинкой и с тремя длинными тонкими стволами. Стволы могут двигаться вверх-вниз и вправо-влево, а также расходиться веером или фокусироваться на одной точке. Огненная струя похожа на расплавленный металл - прожигает и разъедает всё, а когда застывает, превращается в чёрную пену и легко крошится. Этими устройствами они обстреливали город: струи сводятся в центре здания, и происходит взрыв. Или навесом - тогда с неба идёт густой огненный дождь, каждая капля проедает в земле метровую дырку. Если взрыв происходит не в здании, а над землёй, получается облако пылающего тумана. Когда им надоедало так развлекаться, они просто полосовали многоэтажки струями - резали ими кирпич, как масло.

  - А тени?

  - Сероватые клочки тумана, у них лучи, которые одним взмахом разрезают всё, что угодно. Я сам видел, как одна тварь с лучом рубанула по идущей в плотном строю сотне пехоты - все люди оказались аккуратно разрезанными пополам.

  Рокин внутренне содрогнулся, по его коже побежали мурашки. Бледный Сергей спросил:

  - Их вообще можно убить?

  Офицер неуверенно пожал плечами.

  - Ну, не знаю. Пехота и конница против них бесполезны. Тени боятся стрелков, потому что луч бьёт на такое же расстояние, что и мушкет. Но мушкет нужно перезаряжать, а это долго - то есть нужно попадать с первого раза, второго шанса не будет. А их даже заметить трудно, да и, похоже, они в броне. По крайней мере, я видел, как пули от них рикошетят. Всё же я точно знаю, что парочку теней наши подстрелили. Но ничего из их оружия отбить не удалось. А что насчёт машин, так батарея 2-го легиона выдержала против них ровно две минуты. Наши дали залп, вроде бы даже попали в платформу; после этого весь холм, на котором стояли пушки, был покрыт чёрной коркой и горел. Почва горела!

  Сергей некоторое время что-то решал про себя, нервно покусывая губы.

  - Мы должны захватить одну такую установку.

  Офицер посмотрел на него, как на безумца. Артур тоже молча повернулся к Балахову и столкнулся с его упрямым взглядом.

  - Если у нас этого не получится, война проиграна, - проговорил Сергей.

  - Правша жив? Сколько у него людей? - спросил командор.

  - Когда он приказывал мне скакать в Первомайку, был ещё жив. У нас тысяч пять-шесть оставалось, не больше. Много погибло под завалами. Остальные разбежались, - хмуро закончил посланник.

  Сергей вопросительно глянул на Рокина. Тот понимал, что другого выхода нет, однако медлил, не решаясь отправлять друга на верную смерть.

  - Ладно, Сергей, - спустя некоторое время проговорил он. - Езжай к Шурику. Попробуй организовать засаду, взять хотя бы одну машину, может, Василий Петрович разберётся в ней. Я с гвардейцами начну отступать, и Луганский легион подтяну к себе. В любом случае дальше границы я идти не намерен, тогда уже приму бой. А вы, как попытаете счастья, всё равно, получится у вас, или нет - отходите ко мне. Тогда уже встретим их вместе.

  

  Поздно ночью, оставшись у себя в комнате один, Артур отодвинул кровать и, поддев кинжалом доску пола, отодрал её и отбросил в сторону. Мешок с деньгами был не слишком велик, зато в нём были только монеты крупного номинала. Они были не золотыми - в мире, где золото, как и серебро с платиной, можно было получить, переработав в тигле любой мусор, драгоценность металлов теряла смысл. Стоимость этих денег, как некогда бумажных банкнот, полностью определялась имперской политикой и доверием населения. В принципе, их можно было изготовить из любого материала, просто металл был самым практичным.

  Рокин некоторое время задумчиво сидел над своими богатствами, перебирая их, подбрасывая на ладони, затем снова кидая обратно в мешок. Потом, отобрав несколько монет, причём не самых дорогих, он засунул их в кармашек на поясе. После этого отсыпал, не считая, примерно треть содержимого мешка в сумку. Сумку он повесил через плечо, а мешок замотал в одеяло, так, чтобы не было видно, что в нём.

  Выйдя на крыльцо, он без слов указал дежурному на конюшню. Пока тот выводил коня, Артур вслушивался в оглушительные рулады сверчков. Он почти ни о чём не думал, только впитывал в себя эту ночь, последнюю мирную ночь в его жизни.

  Далеко за полночь в сопровождении одного гвардейца командор прискакал на улицу, где вдоль заборов росли карликовые вишни с аккуратно побеленными стволами.

  - Я побуду здесь, - он спрыгнул с лошади, чтобы отвести её в место потемнее. - Вот этот свёрток нужно отдать моим родителям. Если спросят, почему я сам не приехал - скажи, что я работаю в усадьбе.

  Солдат кивнул, взял мешок под мышку и пошёл к калитке родительского дома. Стоя в темноте между двумя деревьями, Артур нервно кусал губы, слушая приглушённый разговор гвардейца с отцом. Вскоре голоса смолкли, хлопнула дверь, и солдат вернулся к командору.

  - А теперь возьми лошадей под уздцы и иди вон к тому переулку, - приказал ему Рокин. - Жди меня там, мне нужно ещё переговорить кое с кем.

  Когда шаги солдата и фырканье коней смолкли в отдалении, Артур подошёл к дому напротив. Ему сказали, что Оля месяц назад вернулась из Славянска вместе с мужем, потому что её мать тяжело заболела. Он решительно толкнул калитку; небольшой пёс сначала залился лаем, а потом присмирел - может быть, узнал, а может быть, испугался. Артур постучал в дверь дома. В прихожей послышались голоса, затем шарканье ноги и стук деревяшки. Дверь отворилась - на пороге стоял Костя. Одна нога у него была ампутирована чуть ниже колена, но он ловко стоял на древесиловом протезе, только придерживаясь рукой за дверь. Так как он стоял на крыльце, а Артур перед ним, на две ступеньки ниже, получалось, что Солдатов смотрит на своего бывшего командира сверху вниз.

  - Кто там? - раздался позади Кости голос, и из-за его плеча выглянула Оля.

  Напряжённое молчание навалилось Рокина, звон сверчков врывался в уши, кровь стучала в висках, а скулы свело судорогой. Оля внезапно всхлипнула и убежала внутрь дома, а её муж негромко проговорил:

  - Тебе лучше уйти.

  Рокин слегка повёл плечом, и тяжёлая сумка шлёпнулась к его ногам, глухо звякнув монетами.

  - Я уже ухожу, - сказал он. - Скоро вы снова заживёте спокойно. И Олину маму вылечат. Очень скоро.

  Он повернулся и зашагал прочь. Как ему ни хотелось со всей силы хлопнуть калиткой, он аккуратно, почти без стука прикрыл её за собой. Горло у него сдавило, но глаза были сухими, а горечь, не находя выхода, разливалась внутри, стучала в висках и проникала в рот кровяным металлическим вкусом.